Все крупные современные состояния нажиты самым бесчестным путем. Интересный вы человек! Все у вас в порядке. Удивительно, с таким счастьем — и на свободе! Кстати, о детстве, в детстве таких, как вы, я убивал на месте. Из рогатки. А нам грубиянов не надо. Мы сами грубияны. Финансовая пропасть — самая глубокая из всех пропастей, в нее можно падать всю жизнь.
Полное спокойствие может дать человеку только страховой полис. — Вот, — вымолвил, наконец, Остап, — судьба играет человеком, а человек играет на трубе. Нет на свете такой девушки, которая не знала бы, по крайней мере, за неделю, о готовящемся изъявлении чувств. — Я покупаю самолёт! — поспешно сказал великий комбинатор. — Заверните в бумажку. Чего вы орете, как белый медведь в тёплую погоду? Вот я и миллионер! Сбылись мечты идиота! Пешеходов надо любить. Пешеходы составляют большую часть человечества. Мало того — лучшую его часть. Пешеходы создали мир.Кай Юлий Старохамский пошел в сумасшедший дом по высоким идейным соображениям. — В Советской России, — говорил он, драпируясь в одеяло, — сумасшедший дом — это единственное место, где может жить нормальный человек. Все остальное — это сверхбедлам. Нет, с большевиками я жить не могу. Уж лучше поживу здесь, рядом с обыкновенными сумасшедшими. Эти по крайней мере не строят социализма. Потом здесь кормят. А там, в ихнем бедламе, надо работать. Но я на ихний социализм работать не буду. Здесь у меня, наконец, есть личная свобода. Свобода совести. Свобода слова. Увидев проходившего мимо санитара, Кай Юлий Старохамский визгливо закричал: — Да здравствует Учредительное собрание! Все на форум! И ты, Брут, продался ответственным работникам! — И, обернувшись к Берлаге, добавил: — Видели? Что хочу, то и кричу. А попробуйте на улице!
Я, конечно, не херувим. У меня нет крыльев, но я чту Уголовный кодекс. Это моя слабость. Заграница — это миф о загробной жизни. Кто туда попадёт, тот не возвращается. Ударим автопробегом по бездорожью и разгильдяйству. Всегда думаешь: «Это я еще успею. Еще много будет в моей жизни молока и сена». А на самом деле никогда этого больше не будет. Так и знайте: это была лучшая ночь в нашей жизни, мои бедные друзья. А вы этого даже не заметили. Надо заметить, что автомобиль тоже был изобретён пешеходами. Но автомобилисты об этом как-то сразу забыли. Кротких и умных пешеходов стали давить. Улицы, созданные пешеходами, перешли во власть автомобилистов. Не надо оваций! Графа Монте-Кристо из меня не получилось. Придётся переквалифицироваться в управдомы. Есть люди, которые не умеют страдать, как-то не выходит. А если уж и страдают, то стараются проделать это как можно быстрее и незаметнее для окружающих. В большом городе пешеходы ведут мученическую жизнь. Для них ввели некое транспортное гетто. Им разрешают переходить улицы только на перекрёстках, то есть именно в тех местах, где движение сильнее всего и где волосок, на котором обычно висит жизнь пешехода, легче всего оборвать.
В песчаных степях аравийской земли три гордые пальмы зачем-то росли. У меня с советской властью возникли за последний год серьёзнейшие разногласия. Она хочет строить социализм, а я не хочу. Мне скучно строить социализм. Раз в стране бродят какие-то денежные знаки, то должны же быть люди, у которых их много.
У меня налицо все пошлые признаки влюбленности: отсутствие аппетита, бессонница и маниакальное стремление сочинять стихи. Слушайте, что я накропал вчера ночью при колеблющемся свете электрической лампы: «Я помню чудное мгновенье, передо мной явилась ты, как мимолетное виденье, как гений чистой красоты». Правда, хорошо? Талантливо? И только на рассвете, когда дописаны были последние строки, я вспомнил, что этот стих уже написал А. Пушкин. Такой удар со стороны классика! А? У вас есть автомобиль – и вы не знаете, куда ехать. У нас автомобиля нет. Но мы знаем, куда ехать. Раз вы живёте в Советской стране, то и сны у вас должны быть советские. Мне не нужна вечная игла для примуса, я не хочу жить вечно. Самое главное, — говорил Остап, прогуливаясь по просторному номеру гостиницы «Карлсбад», — это внести смятение в лагерь противника. Враг должен потерять душевное равновесие. Сделать это не так трудно. В конце концов люди больше всего пугаются непонятного. Жил на свете частник бедный. Это был довольно богатый человек. Людей, которые не читают газет, надо морально убивать на месте. Вам я оставляю жизнь только потому, что надеюсь вас перевоспитать.
– Почему же ты так много ешь? – Мне надо развлечься. Я это сделал не в интересах истины, а в интересах правды. В большом мире людьми двигает стремление облагодетельствовать человечество. Маленький мир далёк от таких высоких материй. У его обитателей стремление одно — как-нибудь прожить, не испытывая чувство голода. В самом ли деле прекрасна жизнь, или мне это только кажется? Командовать парадом буду я! Что за времена теперь настали, – В бога верить перестали. Он свои деньги мне сам принесёт, на блюдечке с голубой каёмкой.
— Я не хирург, — заметил Остап. — Я невропатолог, я психиатр. Я изучаю души своих пациентов. И мне почему-то всегда попадаются очень глупые души.
Географ сошел с ума совершенно неожиданно: однажды он взглянул на карту обоих полушарий и не нашел на ней Берингова пролива. Весь день старый учитель шарил по карте. Все было на месте: и Нью-Фаундленд, и Суэцкий канал, и Мадагаскар, и Сандвичевы острова с главным городом Гонолулу, и даже вулкан Попокатепетль, а Берингов пролив отсутствовал. И тут же, у карты, старик тронулся. …> По имеющимся у авторов сведениям, на карте, которая свела с ума бедного географа, Берингова пролива действительно не было. Отсутствие пролива было вызвано головотяпством издательства «Книга и полюс».
Сатирический роман Ильи Ильфа и Евгения Петрова завершён в 1931 году.